ну да... а я прозу.... Маленькая девочка, в солнечных лучах, не переставая, вертит осколок пыльного зеркала, пуская солнечный зайчик по комнате. Это даже комнатой назвать нельзя. Пыльный чердак маленького дома был пронизан солнечными лучами, пробивавшимися через дырки в крыше, проеденные дождем и временем. Старые игрушки, сломанные стулья, кровать без матраца, старое одеяло и еще бабушкины кастрюльки, ложки и чашки. Мама забросила их, когда смогла купить новую посуду. Солнечный зайчик обегал всю комнату, рассматривал каждую вещь и, непременно, возвращался к девочке. Но, как и многие дети, Наташка (а именно так, дорогой читатель, я ее назову) устала от этого занятия, отложила осколок и огляделась. Пыльные столбы, напоенные солнцем, казалось, переместились, а тот дальний уже не освещал голову одноухого зайца. "Странно" - подумала Наташка. В свои пять лет, она была уже полностью самостоятельной, но все же, любопытной, и часто рассуждала. Девочка подошла к окну и выглянула наружу - в окне не было стекла, и рама тоже была сломана. Дом был не ухожен, сад заброшен. Нет! Девочка жила не одна! Просто отец давно ушел, и Наташка не помнила, как он выглядит, мама болела и не выходила из своей комнаты, а бабушка работала, чтобы хоть что-то добыть для жизни.Каждый день Наташка убегала на чердак, там ее не шпыняла уставшая бабушка, там всегда тишина и покой. У Наташки там целый мир, свой собственный, без забот и проблем.Из окна тянуло свежим воздухом. Внизу, на единственной выкошенной поляне бегал щенок Ванька. Он был ничей. Ребята в деревне его подкармливали, и Наташка, часто жертвуя единственным куском хлеба кормила прожорливого Ваньку. Щенок, спотыкаясь о собственные уши, перебежками ловил мышь, которая вовсе и не думала убегать. Его внимательные, мудрые глаза, теперь выражали лишь неопределенную детскую радость, предавая неожиданную резвость всему его облику. Наташка улыбнулась и отошла от окна. Кот Васька, совершенно не соответствующий своему имени, а посему нередко называемый Василием, гордо и вальяжно потягивался на солнце. Казалось, его ничто не беспокоит, и только, если весь мир рухнет, он откроет свои глаза. Живот его вздымался и опускался, следуя спокойному ритму дыхания. Василий замурлыкал чему-то своему, непонятному простым смертным, а посему не будем посягать на го философские мысли.Скоро вечер...
Столбы света давно уже ушли, стремясь вслед солнцу. Живая прохлада вечера пропитала воздух своим настроением. Василий недавно ушел философствовать в другое место, более достойное и подходящее его великим думам. Ванька уже вовсю сопел подле одноухого зайца. Наташка сбегала за куском хлеба и, взяв втихую от бабушки, притащила на чердак. Ванька еще ничего об этом не знал, а потому кусок хлеба лежал нетронутым около его лапы. Девочка где-то нашла молока для Василия и налила его в старую кружку, найденную на чердаке. Скоро бабушка вернется, а значит, надо успеть лечь в кровать, чтобы та не гоняла Наташку. Девочка быстро спустилась вниз, через окно, и по яблони снова в окно и в кровать. Дверь на веранду заскрипела, послышались тяжелые шаги. Бабушка проковыляла на кухню и опустила что-то тяжелое на пол. Затем снова послышались ее шаги - она пошла к матери Наташи. Что было дальше, Наташка так и не услышала. Крепкий сон сомкнул веки.А там, на чердаке Василий тихо, чтобы не разбудить Ваньку спустился к кружке. Молоко, уже прохладное, не переставало пахнуть чем-то волшебным, и даже Вася не смог устоять. Ночная прогулка утомила его, и, вылакав все молоко, он свернулся клубком подле щенка. Весь дом спал.
Надо будет еще выложить, но вот новых нет, что-то как-то дело не идет...